Раздорский музей принял участие в открытие мемориальной доски в станице Мечетинской в память о поэте Борисе Примерове

     Для тех, кто пока не знаком с человеком, прославившим станицу Мечётинскую на всю нашу необъятную Родину, скажу: это великий русский советский поэт Борис Терентьевич Примеров, ее уроженец, донской казак, человек, которым гордится весь наш казачий край, то есть, Ростовская область. Что касается Москвы, где Примеров прожил более тридцати лет своей столь недолгой – всего 56 лет – жизни, могу с уверенностью сказать, ибо знаю не понаслышке, а воочию видела: Примерову аплодировали, когда он входил в Дом Литераторов, где в основном были его коллеги по перу. Кстати в небезызвестный ЦДЛ, то есть, Центральная Дом Литераторов, Борис Примеров ходил не так уж и часто – не было у него ни особого желания, ни времени. Иногда приходилось: туда часто приходили издатели, редактора журналов. Как всем известно, договариваться о публикациях да и вообще о делах легче в непринужденной обстановке ресторана, чем в скучном казенном кабинете. Помню, однажды Евгений Евтушенко, да, да, именно тот самый, увидев Бориса, подошел к его столику и встал на колени. Сказал: «Ты – самый талантливый из нас. Ты – главный поэт России». Разумеется, Евгений Александрович был большим мастером эпатажа, но на этот раз, уверена, он был искренен. Я прочитала неподдельное восхищение в его глазах. Борис смутился, но всего на какую-то долю секунды. Сказал: «Да, Россия, Русь – моя первая и последняя любовь».

         Я Русь люблю! А кто не любит?!

    Но я по-своему и так,

    Что слышат всю Россию люди

    На песенных моих устах».

     Еще бы нам не слышать, если у Примерова и «акация пишет стихи», и лето не какое-нибудь, а «поющее». И это действительно так: прислушайтесь в степи или хотя бы в городском парке, остановитесь, замрите на несколько секунд: и вправду все поет – от листика до каждой травинки, былинки, букашки. Поет о том, как прекрасна наша Родина, единственная, неповторимая. И воды Дона журчат свою песню, переливаясь и нежась в солнечных лучах.

        Я к Дону вышел, и отныне

        В неподражаемом числе

        Необходим я, как святыня,

        Одной-единственной земле.

     Судьба послала молодому пареньку с Ростсельмаша хороших друзей. А еще человека, который был в ту пору известным писателем и к слову которого обычно прислушивались. Этим человеком был Анатолий Калинин. Примеров, смущаясь и то и дело отводя глаза куда-то в сторону, стал читать ему свои ранние стихи. Сразу запомнила вот это:

 

          Сыграй нам, Рахманинов, пьесу,

        Ну, скажем, про завтрашний май,

        Чтоб шли мы по свежему лесу –

        Зачем и куда, угадай.

        Твое соловьиное иго,

        Твоя бесконечная власть

        Не даст ни единому мигу

        Прекрасного мира пропасть…

     Обычно меня раздражали стихи о музыке, написанные ради, так сказать, приобщения себя любимого в глазах читателей к великому искусству. Помню, напряглась, как пружина, готовая распрямиться и… Правда, в ту пору было мне лет шестнадцать с хвостиком. Ушла к себе почти сразу, унося с собой и это стихотворение. Записала его по памяти – память у меня была в ту пору отменная. Проанализировала каждое слово… И вдруг поняла: сам стих музыкален. И сказано в нем так много, ну, чуть ли не все о моем любимом с раннего детства композиторе. И как сказано. Выбежала во двор, чтобы сказать поэту свое «спасибо» - они, там был кто-то еще,  сидели с отцом под нашим кудряшом за домом. Теперь там был один отец. У него были влажные глаза, которые он поспешно вытер, увидев меня.

     - Уехали, - сказал он, вставая мне навстречу. – Этот паренек с Ростсельмаша, Борис, его сам Бог поцеловал. И очень крепко. Гений, настоящий русский гений. Я напишу предисловие к сборнику его стихов. Не хотел давать мне, сказал, якобы это еще незрело. – Отец держал в руках тонкую синюю папку. – Синевой разбуженное слово… Думаю, хорошее название для первого сборника…

     Я вскоре уехала в Москву, поступила в институт. Борис, с которым я с тех пор виделась накоротке раза два, тоже поступил в институт – в Литературный. Почему-то только со второго захода. Ну да, Юрия Яковлева тоже не хотели принимать в Щукинское училище, если бы Цецилия Мансурова не разглядела в нем огромный талант. А Первая симфония Сергея Рахманинова, которую теперь во всем мире почитают шедевром, провалилась с треском во время первого исполнения, вызвав у юного в ту пору композитора двухгодичный приступ депрессии.

     Поговорив с Пухляковкой, я вдруг ощутила острую тоску по всему тому, что там происходит. Особенно летом, «поющим летом», как я называла его теперь, вспоминая и стрекот кузнечиков, и щебетанье птиц, и свою одинокую подружку кукушку, и ночной «оркестр» цикад. И захотелось увидеть Бориса, которому были дороги звуки и запахи общей нашей с ним Родины – казачьего края. Очень захотелось. Знала я, что живет он в общежитии Литинститута. Узнала, где находится общежитие. Мобильников в ту пору не было, созвониться с Борисом я никак не могла. Во второй половине дня – день, кстати, был уныло дождливым, – отправилась по указанному адресу. Пропустили по моему студенческому билету. Я сказала, что у меня живет здесь брат. Покраснела при этом, конечно, – врать мы в ту пору как-то не умели. Но к Борису я на самом деле испытывала сугубо братские чувства. В чем были «виноваты» его стихи.

     Мне сказали номер его комнаты. Поднялась на какой-то там этаж. А в комнате настоящая студенческая пирушка. И ни одного знакомого лица. Спрашиваю: как найти Примерова. Все его знают, да только не ведают, где он. Посадили за стол. Налили в бокал вина. Разумеется, спросили, кем я прихожусь Борису. Не поверили, что сестрой. Стали развлекать стихами, детскими анекдотами. Кто-то даже колесом по комнате прошелся. В общем, веселый оказался народ. Я собралась уже уходить, когда в дверях появился запыхавшийся Борис. Оказывается, вахтерша сказала, что его ждет девушка. Он признался мне потом, что почему-то сразу догадался, что это именно я.

      Москву уже накрывали сумерки. Дождь, казалось, сочился из самого воздуха. Мы, не сговариваясь, пошли в сторону центра. Молчали долго. Потом Борис стал читать… Есенина, Блока. Я попросила его почитать свои стихи. Согласился не сразу. Помню, мы перешли две или три дороги, прежде чем он стал читать свои стихи.

    Через нашу общую знакомую прислал отпечатанное на машинке стихотворение с припиской. Нет, не своей, а нашей знакомой: «Наташа, это тебе Боря посвятил, но стесняется послать». Письмо пришло на имя отца, а я как раз была в Пухляковке на каникулах. Там есть такие дивные строки:

        Да, ты была неповторимой,

        И на виду души твоей

        Мгновенья светом преломили

        Сиротство серое дождей.

     Это он написал про мое посещение общаги Литинститута.

     И опять  какое-то время не виделись. Однажды я пришла на концерт в Большой зал консерватории. Играл, помню, Станислав Нейгауз. Билетов не было. Но я уже умела проходить без билета, как и многие истинные любители музыки. Ступенек-то на обоих ярусах зала много. Увидела знакомое лицо. Борис… Не сразу согласился идти без билета. Прорвались вместе с кучкой студентов консерватории и сидели в боковой ложе – кто-то не пришел в нашу пользу, что Борису очень понравилось.  Потом снова ходили по Москве, и снова Борис читал стихи. На этот раз в основном свои.

     Сдружились семьями. Созванивались. Иногда, как и прежде, гуляли по Москве вдвоем. Борис собирал букинистические и антикварные книги, не просто собирал, а все читал. Посмеивался над моей необразованностью в области русской истории и философии, называл, в шутку конечно, «заядлым западником» и приносил почитать Ключевского, Протопопа Аввакума, «Повесть временных лет»…  Однажды принес учебник древнерусского языка. Сказал с хитроватой улыбкой: «У тебя талант к языкам. Думаю, и этот тебе поддастся легко». Мы вдруг разом рассмеялись, вспомнив одновременно, как я предложила Борису сдать за него английский язык, в котором он безнадежно плавал. Думаю, в основном в силу своей любви ко всему русскому и невольному отталкиванию от души иностранного. Моя сестра уже достала мне у кого-то из своих подружек парик под мальчика, брюки Бориса пришлось слегка подвернуть, старый его пиджак был мне почти в пору. Меня одолел азарт, я с нетерпением ждала день экзамена, но тут… приехал отец и строго-настрого запретил участвовать в этом «спектакле». Я, быть может, и не послушалась бы грозного родительского гласа, но Борис поклялся Калинину по телефону, что «спектакль будет отменен».

     И вот наступили хмурые и столь непривычные для нас, воспитанных на вере в то, что «человек человеку друг, товарищ и брат», девяностые с их непроизносимым вслух, но витающем в воздухе лозунгом «тамбовский волк тебе товарищ». Старорусский язык я не выучила, да он в те годы мне бы и не пригодился, зато неплохо знала английский, столь востребованный в ельцинские времена пресмыкания перед западом. В качестве переводчика ездила с частными издательскими домами по книжным ярмаркам, выискивавшим литературу, новую для нашего читателя своей неприкрытой порочностью и беспринципностью. Увы, сожалею об этих годах. Борис, как я выяснила потом, был среди защитников Белого дома. Страдал, утеряв свою родную страну. Писал мало, но как:

Прощай, простор неповторимый!

По прихоти слепой совы

Остались мы теперь без Крыма,

Без Украины и Литвы.

 

Или:

 

Прощай, великая держава,

Одна шестая часть земли,

Которую на переправах

Мы сообща не сберегли.

 

     Я была в командировке на Болонской книжной ярмарке, когда Бориса не стало. Надежда, его жена, позвонила мне и сообщила о дате поминок. Был зеленый цветущий май, что особенно чувствовалось в Переделкино, где Борис и обрел свое последнее земное пристанище. И собрались все друзья – их у Примерова было немало. Многие плакали навзрыд, кто-то читал свои стихи, посвященные Борису, а у меня в голове звучало: «Потому что я родился в мае, все в себя зеленое вобрав».

     Может, это правда, а, Борис? Может, ты снова среди нас? В то самое время, когда нашей измученной, обложенной врагами Родине так нужен твой мужественный, твой крепкий, твой навсегда влюбленный в Русь, Россию голос? Заговори. Громко, отчаянно влюблено и даже дерзко. Мы истосковались по истинно русским верным голосам.

     …Посланцы нашего Раздорского этнографического музея заповедника ехали в Мечётинскую станицу бескрайними полями уже созревающей озими, цветущего подсолнечника, зеленых лент лесополос. Бескрайняя земля, благодатная земля, родная сердцу земля. Что еще тебе надо, человек, на  ней, то есть, в России, живущий? Люби ее, холь и лелей ее, береги ее – и она воздаст тебе сторицей. Юрий Ерыженский, наш раздорский казак и любитель всего прекрасного, читал всю дорогу стихи из последнего сборника  Примерова «И нецелованным умру я», изданном в 2013 году. Борису в следующем году исполнилось бы 85 лет. Необходимо издать полное собрание его сочинений, куда вошли бы и стихи, и его прекрасные эссе о музыке, о писателях, размышления о жизни и творчестве. Надеюсь, будет такой сборник. Обязательно будет.

     А пока хочется выразить благодарность всем, создавшим этот праздник. Знаю, у его истоков, то есть, в 1998 году, стояли и поэт Виктор Петров, и композитор Сергей Халаимов, и бард Лариса Лаухина, а также сотрудники библиотеки, теперь носящей имя Примерова. Из них хочу особенно выделить Ирину Борисовну Галисханову, истинного энтузиаста и большого знатока творчества Примерова.

     Первого июля открыли мемориальную доску на том месте, где стоял дом Примеровых. И улица  имени Примерова есть в станице, и многие школьники знают его стихи, собираются в библиотеке на Примеровские чтения. Хорошо все это. Радостно. У нас, в Пухляковской средней школе имени Анатолия Калинина тоже часто звучат стихи этого великого русского поэта. Знаю, он бы возражал против эпитета «великий», но невольно все выступающие на празднике его произносили. И глава администрации Зерноградского района Панасенко Василий Васильевич, и Голышев Игорь Анатольевич, глава администрации Мечётинского сельского поселения, и директор библиотеки имени Примерова Лихобаба Татиьяна Николаевна… Да разве всех перечислишь? Они присутствовали на празднике в честь дня рождения Бориса Примерова не по долгу службы, а по зову сердца. За что им огромное спасибо.